Погружение в non/fiction-2024. “Как будто все хорошо и не происходит ничего…”

От редакции: Книжная ярмарка non/fiction была до войны и остается теперь основным смотром интеллектуальной и просто достойно изданной литературы в Москве и России в целом. За четверть века она прошла разные стадии и трансформации, довольно точно отражающие то, что происходило с обществом, его думающей, читающей и пишущей частью. Из некоторых ехидных репортажей можно сделать вывод, что в этом году Гостиный двор заполонила поэзия русской Zимы. Из других — что царил дух рыночного аполитичного рационализма. Как часто бывает, правда где-то посередине. А точнее даже — верно и то, и другое: русская Zима и рынок бесшовно срослись. Мы попросили прогуляться по non/fiction неангажированного наблюдателя, которого можно назвать типичным посетителем ярмарки: молодой москвич с хорошим высшим образованием, не связанный с издательским делом, далекий от политики и литературных баталий. И вот его впечатления.

Я шел на книжную ярмарку non/fiction с тяжелыми ощущениями. Я знал, что многие люди, которые ею занимались все то время, когда я посещал эту ярмарку каждый год, уехали. Я ожидал увидеть некое иное мероприятие, посвященное может быть СВО, может быть президенту Путину, или же что площадка будет отдана всяким людям вроде евразийцев. Стоит сразу, наверное, сказать, что все это было. Но если не искать специально, можно было это очень легко пропустить, а также проигнорировать. Самое короткое описание впечатления от non/fiction 2024 — он такой же как в 2021 году, только больше, разнообразнее и многолюднее. 

Чтобы попасть внутрь, нужно было пройти сразу два поста охраны, сначала рамку, а затем ленту, на которую нужно было класть сумки. Это создавало лишние заторы, очереди. Затем — очередь в гардероб, а потом — за билетами. То есть посетитель на входе получал сразу три очереди. Сначала я злился, но потом вспомнил, что так было всегда. В достопамятные времена в ЦДХ было точно так же, нужно было стоять на улице (правда, тогда сначала в кассу, потом на вход и только после этого в гардероб). В этот раз драматичности добавляла близость к Кремлю, снегопад в Москве и неизвестность по ту сторону контроля билетов.

Встречало посетителя разделение на взрослое и детское. Стрелочка направо обещала детские книги, налево — взрослые. Но и по ту, и по эту сторону были как детские, так и взрослые стенды. Впрочем, больше никакая коммуникация не вводила в заблуждение — абсолютно все мероприятия (которых было очень много и иногда одновременно на 13 площадках) проходили согласно расписанию. Эта строгость в тайминге (не более 50 минут на мероприятие, будь то дискуссия, презентация или даже награждение) выглядела очень слаженно и даже естественно. Такой пунктуальности в предыдущие годы я не припомню.  

Есть ощущение, что именно на мероприятия был сделан акцент на нынешнем non/fiction. Их количество доходило до 83 в день. Кажется, что оптимального посещения мероприятий просто не было даже задумано. Каких-то “королевских путей”, программы обязательных мероприятий просто не составлялось, все было отдано на откуп посетителю — он должен был сам ознакомиться с такой обильной программой и выстроить себе расписание. С одной стороны, в этом есть определенная свобода, с другой — не только у меня было какое-то непонимание как быть и как вообще ориентироваться. Пригодился уже забытый навык составления расписания просмотра телевизора, когда нужно было выбрать самое интересное из того, что идет по нескольким каналам. Темы мероприятий были просто невероятно разнообразны — от особенностей экранизаций романов до темы детских травм в современной литературе. Причем за три дня, что я посещал ярмарку, я видел только два мероприятия, на которых были свободные стулья. На остальных люди занимали все посадочные места и стояли вокруг. Чтобы сесть, нужно было оставаться с предыдущего либо подбегать минут за пять заранее — настолько все было плотно. Исключением был, конечно, амфитеатр, но он просто очень большой. На торжественном открытии Международного литературного форума играл струнный оркестр, и это первая на моей памяти живая музыка на non/fiction — это задавало очень нужное настроение: как будто находишься на приятном светском мероприятии. Само мероприятие после небольшого концерта, впрочем, было достаточно формальным и малоинформативным, но уже за эту музыкальную разгрузку хотелось выразить благодарность. 

Довольно интересно, как выступающие на мероприятиях относились к собственной речи: во время упоминания того или иного “спорного” момента — наркотики, поездки в западные страны и тому подобное, делались оговорки про то, что это порицаемое, осуждаемое и вообще неправильно. Мне кажется, это означает только то, что публика ярмарки является как бы внешней, разговор воспринимается как публичный, а не как междусобойчик. Что, возможно, следствие масштаба ярмарки в целом. Даже на презентации книги Александра Павлова “Исследования хоррора. Обновления жанра в XXI веке” делались такие отступления, хотя публика состояла преимущественно из тех, кто хотел купить или подписать книгу.

Помимо гипернасыщенной программы мероприятий этот non/fiction отличался просто невероятным наплывом людей. Полноценно пообщаться удавалось только с экспонентами на третьих линиях. На центральных стендах приходилось иной раз по пять минут ждать возможности подойти к прилавку (подозреваю, что для общения нужно было подходить в четверг и пятницу в дневное время). Поэтому все — и посетители, и экспоненты, — казались вымотанными и закрытыми, как в часы пик в общественном транспорте. Такая многолюдность одновременно утомляла и очень воодушевляла. 

Временами возникало ощущение, что организаторы ярмарки в этом году хотели завалить посетителя разнообразием — помимо “классических” экспонентов: гуманитарных и вузовских издательств, детской литературы, было много азиатской, а именно корейской и китайской литературы (как графических романов, так и подростковой литературы помимо “взрослой”), были комиксные издательства, книги по искусству и даже товары и литература для “ролевиков” (это те кто играют в D&D и похожие игры). Последние вообще захватывают все больше и больше пространства и общественного внимания: в Москве за полгода прошло три крупных фестиваля для ролевиков, а секции для и про них теперь есть почти на всех крупных выставках включая и non/fiction. Детские издательства представляли книги на самые разные темы: от иллюстрированных книг Урсулы Ле Гуин до книг о человеческом теле и о достопримечательностях российских городов. Впрочем, как остроумно заметил ведущий награждения лауреатов премии “Большая сказка” имени Эдуарда Успенского, сколько существуют премии для детских книг, среди номинантов всегда буду книги о солнечной системе и Третьяковской галерее. 

Слишком большой наплыв людей как будто оказался неожиданностью как посетителей, так и для экспонентов, однако никаких эксцессов я не заметил. Даже охранники Захара Прилепина, хотя и выделялись среди посетителей (прежде всего своими классическими костюмами), не создавали дискомфорта ни для кого. 

Также приятно, что non/fiction сохранил за собой функцию места встреч: как запланированных, так и случайных с оставшимися в Москве друзьями и знакомыми. В компании гораздо сподручнее рассекать толпу. Неожиданно было увидеть Константина Эрнста, который был на ярмарке в качестве посетителя (мероприятий с его участием не обнаружилось). Впрочем, со знаменитостью никто во взаимодействие не вступал.

Что касается моих опасений, выраженных в начале этого текста: создавалось впечатление, что тема войны сознательно затирается организаторами. Стенд с литерой Z был один и на периферии — на самом крайнем ряду. Равно как и стенд с большим изображением Дарьи Дугиной от издательства АСТ, которое издало ее книгу. Захар Прилепин, который издал несколько книг про войну за последние три года, представлял сборник поэта-фронтовика ВОВ Павла Шубина. Это выглядело сознательной акцией, чтобы не говорить на тему СВО напрямую. На стенде сети книжных магазинов “Читай-город” была отдельная секция с патриотической литературой. В какой-то момент книга “Путин” из серии “Собиратели земель русских” оказалась на фронтальной секции стенда (видимо кто-то из посетителей смотрел и оставил там); сотрудники стенда, когда это заметили, стали в срочном порядке убирать ее на “патриотическую” секцию.

При этом книги иноагентов специально не скрывались. На одном из ближайших ко входу на ярмарку стендов издательства “Новое литературное обозрение” открыто и в первом ряду выставляли книги филолога Олега Лекманова (с соответствующей пометкой). На стенде издательства Corpus стояли романы признанного “нежелательным” писателя Владимира Сорокина (правда, без последнего романа “Наследие”). Из-под полы и “по запросу” книг не доставали, и необходимости в этом почти не было. 

В этом было торжество имитации довоенной “нормальности” — поменьше острых и злободневных тем, максимальная свобода от появившихся за последние три года правил. Публика была очень благодарна и как будто не могла насытиться такой редкой возможностью побывать в как будто не современной Москве.

Полагаю, что наиболее точной метафорой и одновременно символом non/fiction этого года будет книга “Голоса страны”, которую презентовали на ярмарке, — сборник пьес о разных интересных людях России: о ветеране труда из Нягани, создателе странствующего театра из Татарстана, московском океанологе, шахтере, учительнице и так далее. Это прекрасное издание, над которым поработали лучшие драматурги (среди которых Валерий Печейкин из бывшего Гоголь-центра) и фотографы. Однако эту книгу и одновременно non/fiction-2024 описывает подслушанный после презентации разговор: 

— Вот так полистаешь, посмотришь, и как будто все хорошо и не происходит ничего.

— А ведь действительно же все хорошо.

— …

— А если вам кажется, что не хорошо, вы отойдите и вам объяснят, что вот у вас конкретно действительно все сейчас хорошо.