Никто и подумать не мог, что мы выберемся

Я с 2022 года живу в Армении. И таким образом помимо русско-украинской войны с ужасом наблюдала армяно-азербайджанские войны. Одну войну в пересказе очевидцев, а уже последующие воочию. В 2020 году Армения проиграла 44-дневную войну с Азербайджаном, были отданы часть территорий в Нагорном Карабахе, а в 2023 году, после девятимесячной блокады региона и вооруженной операции со стороны Азербайджана был подписан  документ о прекращении существования Нагорно-Карабахской Республики (НКР) с 1 января 2024 года. Военные действия закончились, и мы, живущие в Армении, своими глазами видели, как вся республика одним днем покидает свои земли. Тогда из Арцаха (армянское название НКР) выехало 120 тысяч человек армянского происхождения. В мире этот конфликт практически не был замечен. Оказывается, так тоже можно. Мне было важно понять, как такое возможно, и что происходило на войне 2020 года. 

На востоке не принято говорить напрямую, особенно про поражения, поэтому собрать свидетельства очевидцев и участников исследователям неармянского происхождения — таким, как я, — довольно сложно. В Армении не выносят сор из избы, предполагая, что мы, родом из империи, не можем оценить в полной мере масштаб катастрофы, понять исторический контекст и кавказские связи в семьях, принадлежность к землям. Когда друзья прислали мне текст повести Коли Степаняна, армянина из России, воевавшего в 2020 году,  я поняла, что читаю один из главных антивоенных текстов XXI века, а моя задача — рассказать про книгу всем, и неважно, где вы живете, что вы знаете о войнах и как в них участвуете. 

Самое худшее — запах. Запах смерти

Автофикшн “Где” — дебютная книга Коли Степаняна — вышла в конце февраля 2025 года в издательстве Individuum тиражом 3 тысячи экземпляров. Сейчас её допечатывают уже тиражом 5 тысяч экземпляров — и вот в чём дело. Расскажу предысторию. Коля вырос в Москве, закончил Лингвистический университет и в 2020 году, не согласовывая своё решение с родственниками, взял армянские паспорта родителей и переехал жить в Армению. По закону 22-летний мужчина обязан отслужить в срочной армии. В армию никто не стремится, она устроена советским беспощадным способом, но Коля пошёл в армию, потому что так положено, без этого не получить гражданство. Так, всё лето 2020 года Коля бессмысленно марширует на плацу под управлением старшего командного состава. Из книги мы узнаем, что один из этих “офицеров” бросил своих солдат на войне, попросту сбежав, притворившись раненым, и результате солдаты остались одни. Какая-то есть справедливость в том, что сейчас этот человек отбывает наказание в тюрьме. В сентябре, не умея толком стрелять, Коля оказывается на войне. Война длилась 44 дня — с 27 сентября по 10 ноября 2020 года. А Коля с сослуживцами после двух недель боевых действий пропал без вести на 70 дней. 

События в книги, а на самом деле и в жизни, разворачиваются сюрреалистическим образом. Во-первых, интеллигентный Коля, ещё маршируя в учебке, встретил близкого по духу весёлого бодрого парня 18 лет и успел с ним подружиться. Именно этот парень, понимая Колину застенчивость, знакомит автора с такими же симпатичными парнями. Шесть друзей в составе большого отряда оказываются отрезанными от своих. При очередной попытке выйти из оцепления один из друзей погибает. Читатель быстро об этом забывает, потому что Коля пишет об этом одной строчкой, как о погоде: “Ваган не дошёл”. На войне к ним присоединяются ещё двое солдат, причём брать новичков в свою компанию или нет, решают голосованием, после сверки общих культурных интересов. Ну, чтобы компьютерные игры и книжки были более-менее общими. Что само по себе удивительно: в экстремальных условиях выбирают не по физической силе, практическим знаниям или меткости, а так, чтобы было хоть как-то не скучно вместе и было о чём болтать. По-человечески очень понятно. Обычные классные парни оказались в мясорубке — и вот эта кричащая нелепость делает книгу особенной. Тут нет военных героев, есть мальчишки, которые, используя свои знания из телевизионных передач про живую природу, условных Animal Planet или National Geographic, пытаются выжить. То есть буквально вспоминают, как сделать компас, разжечь костёр и ориентироваться на местности. Кстати, половина этих приёмов из телепередач в живой природе не работали.  Потом уже из разговора с Колей я узнаю, что кроме их маленькой группы выжили ещё пара человек.

Умозрительно и из других источников мы как бы помним, что на войне всегда нет взрослых, там только мальчишки. А те взрослые, кто есть, — лучше бы не было. И отдельное расщепление башки у меня, как у читателя, как раз в том, что повесть написана как мальчишеский приключенческий текст. И его так и можно читать, если не знать, что это документальное свидетельство. Как будто это совсем не страшная книга.

Вот уже через несколько дней будет три месяца, как началась моя служба, и стрелял я один-единственный раз. 

Местами она смешная и вообще читается запоем.  Я смеялась, а мой армянский взрослый практически непьющий друг, который пережил несколько войн и хорошо представляет реальность армии, пока читал, выпил бутылку виски. И тоже, как и я, теперь скупает книги, чтобы всем раздавать. Это очень живой текст, ещё и потому, что написан честно, почти без рефлексии, со скрупулезной регистрацией происходящего. Как будто не ставит сложные экзистенциальные вопросы, а просто коротко и ясно на них отвечает. Например, о справедливости на войне. 

Как бы это ни было больно признавать, но я верил в Армению, которой нет. Ееё не существует в реальности. Существует во мне и горстке мечтателей.

Или о чуде. С ребятами всё время происходят невероятные моменты сверхъестественного везения. И ты, как читатель, думаешь: “Да ладно! Как так?”, но потом вспоминаешь, что вообще-то почти все герои выжили и это правда немыслимо. А Коля просто описывает ситуацию и убеждает нас, что чудо — это не способ веры, а суть жизни. В том смысле, что необязательно в него верить, оно просто есть.

У всех широко раскрылись глаза. У меня напрягся каждый мускул. Враг сделал ещё шаг. И ещё. Наверх. К нам!

Я осмотрелся по сторонам.

Ну какие же мы идиоты! Под рукой ни одного автомата.

Чудо, как находясь в тылу врага в бывших армянских селах, ребята добывают себе еду. Осенью в горах уже нельзя собрать урожай, холодно, поэтому основной рацион группы — это компоты, варенья и соленья, которые заготовили себе довоенным летом сельчане и оставили в погребах. Компот добыть проще, чем воду, в смысле менее опасно. Иногда можно найти муку и сделать блинчики на рассоле от огурцов — чтоб рассол не чувствовался, надо, чтобы они подгорели (это я из разговоров с Колей знаю, а не из книги). Чтобы заглушить постоянное чувство голода, сослуживцы обсуждают философов. На каком-то очередном чердаке или в подвале философия для них — способ сохранить смысл жизни, когда логики происходящего совсем нет: 

Он вчера вернулся счастливый с разведки. Открыли дом Философа. Притащил оттуда четыре книги: Платон, Аристотель, Цицерон и Сенека. Сам Рустам начал читать “Диалоги”.

Мне не терпелось сходить в тот дом. Должно быть, там и нормальная литература есть. А пока я спрашиваю Рустама, о чём пишет этот Сенека.

Я вообще никогда не читал философию — она меня пугает. Представляется чем-то очень нагромождённым и некрасивым.

— Ну, он стоик, — ответил Рустам.

— Столик? — удивившись, переспросил я.

— Сто-Ик — улыбаясь, ответил он, выделяя слоги. — Это направление в философии, одна из школ.  

Осознанно не понимать, что происходит и зачем, и находить любую мысль вокруг — это тоже помогает выжить.  

В книге много русского мата. Автор и его герои между собой разговаривают очень естественно. Их мат не агрессивный, он как вводные предложения или междометия. Наличие обсценной лексики затрудняет перевод книги с русского на армянский язык, потому что природа армянского мата очень оскорбляющая и в общественном пространстве считается табу. Такие странные проблемы перевода бывают.

Спустя какие-то полчаса мы уже лежим на сырой земле, наслаждаясь запахом жизни. И обсуждая спор.

— Вы там что-то между собой решили, и теперь я тоже должен это делать?

— Абсолютно верно. Мы одна команда, — ответил Манч.

— Раз уж набивать хуй, то всем вместе, — уверенно кивнул я.

Никто и подумать не мог, что мы выберемся.

Хорошо. Все, кроме Манча, не могли подумать, что мы выберемся.    

Когда читаешь текст солдата, то внутренне готов к тому, что он должен быть пропитан ненавистью к врагу, особенно сейчас. Особенно всегда. Возьмем Эренбурга: его тексты — мотивирующие, пропагандистские, литературно выверенные, с идеей исторического момента и веры в великую Победу. У Коли ничего этого нет совсем. Ни ненависти к врагам:  

Страх утих только с закатом солнца. В темноте нас точно не найдут. Можно было расслабиться.

— Интересно, их матери уже узнали о случившемся? — вдруг спросил Давид.

— Чего? — отозвался я, удивлённый.

— Я представил, как матери этих ребят плачут сейчас, — продолжил мой товарищ.

— Лучше бы представил, как наши плачут, — холодно сказал Манч.

— Я думаю, наши уже давно плачут, — голос Ато из темноты.

Ни высокого литературного стиля, надуманного патриотизма и героизации происходящего: только понимание, что войн не должно быть.

Из всей группы Коля пострадал больше всех, но из книги мы этого не понимаем. Коля описывает, как ему тяжело идти, но другому товарищу как будто ещё сложнее, ещё у одного прострелены руки. В реальности врачи спасли всех, тому, кто больше всех страдал, ампутировали палец на ноге, а у Коли начался сепсис, и врачи не смогли его остановить, они ампутировали две ноги до колена. В личном разговоре, после выхода моего интервью с Колей в Новой газете я спросила, злится ли он на жизнь. Ответил, что нет, но однажды ужасно разозлился на тех, кто ставил ему протезы для обеих ног. Они внезапно по дороге развинтились, и пришлось просить помощи у прохожих. А ноги не должны отвинчиваться.

Собственно название “'Где' Коля Степанян” придумал один их товарищей. Подразумевается, что совершенно непонятно, где были Коля, и Арсен, и Давит, и Мгер, Тигран, Жора, Серега — и главное, нахрена они там были? И это вопрос не к героям, а к миру.