Слетает лист: письмо, но не понять.
С ним тень его, и снова смысл невнятен.
Как бы раздралась наверху тетрадь
безгласных знаков, непрочтенных пятен.

Багряный лес теряет вес и вид,
грубеет ткань, хоть на лету упруга,
чуть-чуть саднит, бледнеет, чуть кровит —
не вовсе, но со мной все меньше друга.

По перышку, чешуйке, по листку
он что-то о себе мне сообщает —
и тает, как недавнее ку-ку,
изверившись, что кто-то прочитает.